Сергей Владимирович МИХАЙЛОВ. Воспоминания.

Москва, 2025

Моей жене Валентине,
моему боевому спутнику
посвящаю.

По многочисленным просьбам моих сослуживцев я написал этот материал об участии 81 гвардейского мотострелкового полка в боевых действиях в Чеченской Республике.

С этим полком у меня связано очень много событий как радостных, так и трагических. Цель свою вижу не в документальном изложении истории полка. Об этом много написано официальной информации. Хочется вспомнить о тех суровых днях, когда мы, не знавшие реальности боевых действий, вступили в жестокую схватку с людьми с другим мышлением и другими идеалами.

Я несколько расширил временной период и начал описывать события с момента моего знакомства с этим легендарным полком, которое состоялось в годы моей офицерской юности в августе 1984 года, когда я, выпускник Ташкентского высшего общевойскового командного училища имени В.И.Ленина,

со многими моими товарищами прибыл для прохождения военной службы в Группу советских войск в Германии. После кратких сборов в пограничном Франкфурте-на-Одере некоторое количество молодых офицеров было направлено в г. Эберсвальде, где дислоцировался штаб 20 гвардейской общевойсковой армии.

г. Эберсвальде с высоты птичьего полета.

В этом же городе находился 81 гвардейский мотострелковый полк.

Постамент в расположении 81 полка в городе Эберсвальде, на котором стоял танк Т-34 в Германской Демократической Республике.

Гвардейский 81-й полк
Овеян доблестью и славой
Пять орденов на знамени твоем
Сияют Родины награды

Как много было пройдено дорог
Гордимся мы тобой по праву
Любых врагов наш полк разбить готов
Отцов и дедов наших приумножив славу

Стоит в полку на постаменте танк
Как память матери о сыне
Отчизна-мать ты помнишь всех солдат
В боях погибших за Россию

Клянемся помнить о великих днях
Для нас пример отцы и деды
В бессмертье шаг, поверженный рейхстаг
И над берлинским небом алый стяг победы

Нам всем живущим жизнь одна дана
Слезам и горю цену знаем
И повторяя павших имена
Планету к миру призываем

Нам хватит воли и огня
Мы нашей мощи не скрываем
Но грозное оружие храня
К борьбе за мир мы все народы призываем

Некоторые мои однокурсники, в том числе мой лучший друг Андрей Никулин получили назначение в эту часть. Следует отметить, что на территории Германской Демократической Республики после окончания Великой Отечественной войны практически все воинские части являлись гвардейскими и были награждены боевыми орденами за воинские подвиги, совершенными солдатами и офицерами в военные годы.

В отделе кадров армии нас распределили по дивизиям. На тот момент я попал в 6 гвардейскую мотострелковую дивизию и соответственно в 82 гвардейский мотострелковый полк (войсковая часть полевая почта 47545) г. Бернау в 30 километрах. от Эберсвальде.

Вокзал г. Бернау бай Берлин.

Так началась моя офицерская служба

Надо сказать, что требования к офицерам и солдатам во время службы в ГСВГ предъявлялись очень высокие. Это напряженная боевая подготовка, включающая постоянные дневные и ночные стрельбы из стрелкового оружия и боевых машин, проведение ротных, батальонных, полковых и дивизионных тактических учений на различных полигонах ГСВГ. Это несение караульной и гарнизонной службы, вождение боевых машин пехоты, бронетранспортеров и танков. Скучать нам не давали. Мы все понимали, что ГСВГ являлась передовым рубежом Советского Союза в Европе и мы гордились тем, что представляем великую страну, а потому стремились достойно выполнять свой воинский долг перед Родиной.

82 полк был вооружен бронетранспортерами БТР-60ПБ, а 81 мсп - боевыми машинами пехоты БМП-1. Недалеко от Эберсвальде находился учебный центр Трампе, где была оборудована директриса БМП, а мы из Бернау ездили стрелять и водить наши БТРы на полигон Мюльрозе под Франкфурт.

Еще один 16 мотострелковый полк нашей дивизии дислоцировался в г. Бад-Фрейнвальде, 68 гвардейский танковый полк находился рядом со штабом дивизии в Бернау.

Гарнизон Бернау официально назывался Bernau bai Berlin, являясь пригородом Берлина, В редкие свободные часы нам удавалось прокатиться на электричке (своего рода наземное метро под названием S-bahn) в столицу ГДР и посмотреть достопримечательности, погулять в зоопарке, культур парке, выпить немецкого пива в гастштетте. Несколько раз посетили музей капитуляции в Карлсхорсте.

Музей капитуляции в Карл-Хорсте (здание офицерской столовой).

Постояли у могил наших воинов в Трептов парке. Кстати, все советские воинские кладбища в ГДР содержались образцово.

Памятник советскому солдату в Трептов парке.

Позже я прочитал, что наш известный поэт и исполнитель авторской песни Владимир Высоцкий несколько лет провел в г. Эберсвальде, где после войны проходил военную службу его отец полковник Советской Армии Высоцкий Семен Владимирович в должности начальника связи 20 армии.

Здесь, в Эберсвальде, в советском военном госпитале в ноябре 1985 года родился мой сын Андрей.

Военный госпиталь в Эберсвальде.

Но, так как советское учреждение ЗАГС находилось в советской комендатуре г. Потсдама, он зарегистрирован он как уроженец Потсдама.

В 1985 году 82 мотострелковый полк был передан в состав Северной группы войск (Польша), а на его место из Польши прибыл 215 гвардейский танковый полк 90 гвардейской танковой дивизии. Я остался служить в мотострелковом батальоне командиром взвода. В 1986 году меня назначили командиром разведывательного взвода на БРДМ-2 разведывательной роты 215 гвардейского танкового полка. О службе в этом полку у меня остались только самые теплые воспоминания.

Разведрота была элитным подразделением. Мы всегда были самыми первыми на всех маршах. Я командовал знаменным взводом, охранявшим Боевое Знамя полка при выносе на строевые смотры и построения полка.

Раз в период зимой на две недели, летом на месяц мы выезжали на сборы разведчиков на различные полигоны ГСВГ, на которых совершенствовали свою боевую подготовку. До сих пор поддерживаю связи с военнослужащими роты сержантами Геннадием Давыдовым из Саранска и Сергеем Кочневым из Казани.

Группа советских войск в Германии запомнилась особым духом, особым отношением к службе, обнаженной памятью о Великой Отечественной войне. Мне посчастливилось побывать на Зееловских высотах, где готовилась берлинская операция и советскими солдатами была преодолена сильнейшая оборона германских войск.

В 1989 году я был назначен командиром мотострелковой роты в 68 гвардейский танковый полк.

Таким образом, пролетели 5 лет службы в ГСВГ и в этом же году убыл по замене в Туркестанский военный округ в г. Кизыл-Арват Туркменской ССР.

Служба в Туркмении тоже не отличалась прохладцей. Там царил дух, который был присущ только южным гарнизонам. Буквально недавно были выведены войска из Афганистана. В нашем 162 мотострелковом полку дослуживали воины, прибывшие в составе боевых частей. Они пользовались уважением, по окончании службы их с почетом проводили.

В роте у меня были боевые машины пехоты БМП-2, тоже прибывшие из ДРА, с добела наполированными на горных склонах гусеницами и закаленными нелегкими маршами.

Самое главное — был мир!

Спустя некоторое время я получил более высокую должность.

К сожалению, затрещал Союз. Нам пришлось разгребать и тушить пожар в Азербайджане. А потом и вообще мы оказались в чужой стране без присмотра матери-Родины.

Офицеры потянулись, как тогда говорили, по национальным квартирам, по республикам Союза. Мы прощались, обещали не смотреть друг на друга сквозь прицел автомата. На Украине уже зрело предательство.

Офицеров принуждали давать новую присягу, спрашивали, готовы ли они, туркестанцы, стрелять в русских. Мы не верили, но факты – вещь упрямая.

Тем не менее упорно продолжали заниматься боевой подготовкой. В ТуркВО был хороший наградной знак «За самоотверженный ратный труд в ТуркВО». Мне посчастливилось его получить из рук Командующего войсками округа.

В октябре 1993 года волею судьбы я получил предписание прибыть для прохождения службы в 81 гвардейский мотострелковый полк 90 гвардейской танковой дивизии, расквартированный в поселке Рощинском Самарской области на должность помощника командира полка по кадрам.

Дивизия только что вышла из ГСВГ и завершала вывод. В полку служили солдаты из Узбекистана, которых по просьбе Правительства России прислали помочь вывести имущество и технику из Германии. России не хватало своих солдат. Надо отметить, что воины из Средней Азии достойно справились с возложенными на них обязанностями.

Тогда я впервые встретил удивительного человека командира 81 гвардейского полка полковника Александра Алексеевича Ярославцева.

Обстановка была тяжелая. Жить было негде. Жили в клубе за сценой, в гаражах, в автомобилях в поле, кто где мог, в квартирах по несколько семей. Всех согревала идущая стройка жилья. Командование принимало все возможные меры, чтобы хоть как-то дать военным возможность для отдыха. Надо было и обязанности военной службы исполнять. Удалось договориться с администрацией Самары. Части офицеров были выделены два семейных общежития в городе. Это хоть каким-то образом сняло нагрузку.

Видимо, обстановка нагнеталась, Полк постепенно укомплектовывался. Из учебных частей прибыли специалисты-мотострелки, офицерский состав пополнился из запаса выпускниками военных кафедр гражданских вызов, было призвано почти 60 человек. В основном, это были представители Тольяттинского политехнического института.

Многие офицеры, прибывшие из ГСВГ, разъехались по республикам и уволились. Часть офицеров прибыли из Средней Азии, Прибалтики:

• Начальником артиллерии полка стал начальник артиллерии Министерства обороны Киргизской Республики подполковник Валерий Рязанов.
• Начальником медицинской службы - майор Виктор Калинин из Киргизии
• Начальником разведки - майор Якуб Мухамедов из Прибалтики.
• Заместителем командира второго мотострелкового батальона по воспитательной работе - майор Александр Горбов из Ашхабада.
• Командиром разведывательной роты - капитан Евгений Коломейцев из Узбекистана.
• Командиром четвертой мотострелковой роты - капитан Юрий Яровицкий из Чирчика.
• Начальником секретной части - старший прапорщик Елена Юрьева из Туркмении.

И многие другие. Также, полностью влился в полк Образцовый военный оркестр Туркестанского военного округа из Ташкента.

Полк получил статус полка постоянной боевой готовности округа.

Наконец, состоялось радостное событие: немцы сдали жилой городок в Рощинском. Мы получили современные квартиры, счастью не было предела. Начали обустраиваться. Строили планы на будущее.

Осенью 1994 «загорелась» Чечня

12 декабря командир полка пришел с совещания, собрал офицеров управления в полутемном кабинете, долго молчал. «Наверное, пойдем». Всем было все понятно.

Началось доукомплектование полка до штатов военного времени.

За трое суток полк принял около 800 солдат, сержантов и офицеров. Полку был придан танковый батальон 6 танкового полка под командованием майора Юрия Захряпина. 14 декабря был строевой смотр, после которого полк начал грузиться на железнодорожные платформы и в плацкартные вагоны.

Спешно, в авральном порядке шла погрузка техники, боеприпасов и имущества. Под личный состав почему-то заказали недостаточно вагонов. Солдаты спали в проходах, тамбурах. Таким образом погрузили пять эшелонов.

По пути следования на Северный Кавказ 39 солдат самовольно покинули эшелон. Я уезжал 17 декабря. Когда я пришел домой за сумкой, моя мама, жена и дочь просто завыли.

Через несколько дней полк прибыл на авиабазу Моздок. Две недели в Моздоке шло боевое слаживание полка, проводились стрельбы, вождение боевых машин. Ряд образцов техники и вооружения требовали обслуживания и ремонта.

24 декабря на авиабазу прибыл весь генералитет Приволжского военного округа. В этот же день в первом батальоне Эдуарда Перепелкина погиб первый солдат полка в результате несчастного случая. В сопровождение на родину погибшего бойца был откомандирован капитан Анатолий Гладун.

Командующий войсками ПриВО генерал-полковник А.И.Сергеев собрал офицеров полка перед штабной палаткой и сказал, что полк пойдет на штурм Грозного. Рекогносцировка не проводилась, боевой приказ не отдавался.

Меня одновременно вызывали генерал-майор Сафонов Станислав Иванович, начальник управления кадров и генерал-майор Никитин Юрий Михайлович, начальник организационно-мобилизационного управления Приволжского военного округа по вопросу некомплекта офицерского состава и солдат, сержантов.

Командир полка полковник Александр Ярославцев поставил мне задачу сделать расчет мотострелковых отделений, гранатометных взводов батальонов, противотанковых взводов, разведывательной роты до полного штата. Такой расчет был мной подготовлен.

В штабной палатке, где я находился в качестве оперативного дежурного, генерал-майор Никитин Ю.М. подошел ко мне сзади, взял за плечи и спросил, где он будет спать. Я растерялся, так как в Моздоке на авиабазе было просто чистое поле. А у меня был автомобиль ЗиЛ-131 с КУНГом и полосатой раскраской комендантского взвода. Мы жили в КУНГе с подполковником Н.А.Квасовым, офицером политотдела 2-ой армии.

У нас стояли 2 армейские кровати и штабной стол с печатной машинкой. Я предложил товарищу генералу наш КУНГ. Видимо лучше ничего не было. А тут как-никак кровати с бельем, печка-буржуйка. Юрий Михайлович согласился и сказал, что с ним еще будет генерал летчик. А мы с подполковником Николаем Квасовым легли вдвоем на столе, постелив бушлаты. Растопили генералам печку, разогрели консервы. Оказалось, что они когда-то служили в Сирии и мы приятно с ними поговорили.

Впоследствии выяснилось (когда я уже служил в Главном управлении МЧС по Самарской области), что во время прохождения службы в ГСВГ в 215 гвардейском танковом полку я встречался с его сыном Андреем, с которым мы даже жили в одном подъезде.

Два офицера полка сделали заявления об отказе выполнять боевую задачу, мотивируя неподготовленностью техники и личного состава. Но в бой пошли и пали смертью храбрых. Это начальник штаба 2 мотострелкового батальона майор Артур Белов и командир 3 мотострелковой роты Дмитрий Прохоренко.

26 декабря в полк прибыло последнее пополнение в количестве 56 человек, которых принимали непосредственно на позициях. Командиры подразделений в условиях совершения марша из Моздока в Грозный не успели записать в алфавитные книги военнослужащих, что частично привело к потере данных личного состава во время боевых действий.

31 декабря в 11 часов полк с позиции колхоза «Родина» ушел на штурм Грозного.

Первой пошла разведывательная рота под командованием капитана Е. Коломейцева, за ней рота связи капитана Спиридонова. Следом выдвинулись мотострелки: первый батальон Эдуарда Перепелкина, второй батальон Ивана Шиловского, инженерно-саперная рота, ремонтная рота. В каждую мотострелковую роту в боевые машины пехоты посадили военных врачей, даже врача-рентгенолога подполковника м/с Томина Константина Михайловича.

Постараюсь привести список всех военных врачей и медиков, прикомандированных к 81 гв. мсп:

1 МСБ

Майор м/с Середин Петр Михайлович;
Майор м/с Синкевич Владимир Александрович;
Капитан м/с Медведев Михаил Яковлевич;
Капитан м/с Сковородников Владимир Львович;
Прапорщик Чуйков Юрий Алексеевич;
Прапорщик Зиновьев Дмитрий Николаевич;

2МСБ

Капитан м/с Мокшин Владимир Федорович;
Капитан м/с Дильдин Евгений Геннадьевич;
Старший лейтенант м/с Марусенко Валерий Леонидович, к сожалению, ныне покойный;

Танковые роты придали в мотострелковые батальоны. Одна рота находилась в резерве командира танкового батальона майора Юрия Захряпина.

На основе дополнительного расчета 31 декабря 1994 года в расположение полка прибыли военнослужащие псковской воздушно-десантной дивизии в количестве 80 человек, полностью экипированные в соответствии с предназначением под руководством капитана-десантника. Воины-десантники опоздали на штурм на несколько часов и рвались в бой. Они требовали боеприпасы, выкинули противогазы и заполнили противогазные сумки боеприпасами, гранатами и ждали команду.

Первые метры по земле Грозного войска прошли довольно удачно. Население даже приветствовало солдат. Но на улице Богдана Хмельницкого подразделения полка подверглись сильнейшему обстрелу из многоэтажек из стрелкового оружия и гранатометов. Появились первые раненые и убитые.

На улице Первомайской и площади Орджоникидзе мотострелков уже встретили сплошной стеной огня. Участники афганских событий не могли сравнить плотность огня, с которой они столкнулись в чеченской столице с той, что они видели в Афганистане. Во время штурма подразделения полка вели боевые действия вместе с отдельной мотострелковой бригадой из Майкопа и волгоградским разведбатом 20 мотострелковой дивизии.

В первые минуты боя был тяжело ранен командир полка полковник Александр Ярославцев. Командир находился в башне боевой машины пехоты, а над ним на броне сидел капитан Александр Кирьянов, авианаводчик, прикомандированный из 4 воздушной армии, г. Ейск. Боевики выстрелили в капитана из гранатомета. Офицер погиб на месте, тем самым прикрыв собой командира полка, однако один из осколков гранаты попал в голову полковнику Ярославцеву.

После случившегося раненного командира полка эвакуировал в тыл начальник артиллерии подполковник В.В.Рязанов на машине ПРП-4 из состава своего взвода управления. Позже из кунга медпункта волгоградского мотострелкового полка в совхозе Родина командира забрал старший прапорщик Григорий Кириченко и на нашем полковом ТПУ дальше передал его врачам.

Я, когда увидел перевязанного и окровавленного командира, похолодел. До меня дошло, что мы попали в серьезную переделку.

Всего Кириченко совершил около двадцати рейсов на бээмпэшке, спасая раненых бойцов и доставляя убитых к месту эвакуации. В один из рейсов в новогоднюю ночь мы с ним вычерпывали котелком кровь из десанта БМП. Григорий попросил попить. Но воды не было. Я развел небольшой костер и растопил снег. Другой солдат привез раненого командира танковой роты капитана Вечканова, под которым подбили несколько танков.

В последнем танке гранатометом ударило по радиостанции, в результате чего командиру роты сломало руку. Превозмогая боль, командир попросил механика отвезти его в медсанбат. Тот привез его, сдал врачам и уехал назад в Грозный. На одной БМП при развороте слетела гусеница. Боец не знал, что делать и был в отчаянии. Была ночь. Я спросил, что случилось. Он сказал, что там ребята, нужны боеприпасы, а как одеть гусеницу не знает. Мы с ним нашли в десанте инструменты и сумели обуть гусеницу. Боец загрузился боеприпасами и вернулся в Грозный.

В эту новогоднюю ночь Депутат губернской думы Марк Фейгин, ныне сбежавший на Украину, а потом в Америку, и льющий клевету на Россию с экранов американского телевидения, выступил с высказываниями что заместитель командира по воспитательной работе подполковник Станкевич в пьяном виде повел личный состав в бой, поэтому было столько потерь.

А известный правозащитник Сергей Адамович Ковалев, находясь во дворце Дудаева, лично по радио в Грозном вышел на волну полка и призывал российских военнослужащих сдаваться в плен к чеченцам. Подполковник Игорь Станкевич послал его по адресу, известному каждому русскому человеку. Российские средства массовой информации жадно ловили каждое слово дудаевцев, наших воинов называли федералами.

Чеченские Робин Гуды цинично расстреливали наших военнослужащих. Так, рядового Илью Владимирова, попавшего в плен, расстреляли только за то, что в военном билете у него было записано, что он снайпер.

Заместитель начальника штаба 2 мотострелкового батальона капитан Виктор Мычко, попавший раненым в плен в дудаевский дворец, выступил на конференции, организованной боевиками, по радио «Свобода» с заявлением о желании принять гражданство Чеченской республики.

Этот офицер непосредственно перед чеченскими событиями прибыл по замене с Дальнего Востока, оставив там жену. В полк приехал с новой женой. С целью получить трехкомнатную квартиру они взяли из детского дома двоих детей.

Квартиру получили, и он уехал на Кавказ, попал в плен. Жена писала письмо Дудаеву с просьбой отпустить мужа. После конференции Дудаев его отпустил. Виктор Мычко был направлен в госпиталь на излечение, где завязал интрижку с медсестрой и бросил жену с детьми.

Шоумен Александр Любимов создал о нем сюжет в программе «Взгляд», в которой описал романтическую любовь медицинской сестры и раненого офицера. Женщины полка крайне негативно восприняли эту историю. Бывшая жена Мычко сдала детей в детский дом.

По прибытии из госпиталя при встрече со мной он пытался отрицать эти события.

Я посчитал необходимым опубликовать этот факт потому, что лично слушал его предательское выступление по радио, смотрел передачу Любимова, а также в связи с тем, что пришло известие, что Мычко в звании подполковника скончался.

Далее хочу опубликовать воспоминания майора Якуба Мухамедова, начальника разведки о первых днях боевых действий в Грозном.

Начало 31.12.1994 г., 6:00

Накануне, перед выдвижением на Грозный, я, начальник разведки полка майор Мухамедов Я.М. не получил никакого распоряжения ни от командира полка, ни от начальника штаба. Проснувшись рано утром от рева моторов, я пошел в свою разведывательную роту, но никого на месте не обнаружил.

Увидев БМП КШ роты связи, сел в нее приказал прапорщику Постыкину Виталию, старшему технику роты связи двигаться за ушедшей колонной, взяв с собой несколько солдат-добровольцев-связистов. Проехав некоторое расстояние, мы увидели начальника штаба 2 мотострелкового батальона Артура Белова, который с помощью тросов и БМП ставил на гусеницы упавший танк. Увидев меня, он крикнул: «Куда ты лезешь?», видимо, имея в виду, не поставили задачу, так и не лезь!

Мы продолжили движение, и, обогнав второй батальон, вклинились к ним в колонну, двигались в направлении колхоза Родина. После моста через речку Нефтянку на пустыре перед городом я увидел командира полка полковника Ярославцева А.А., который приказал мне забрать двух раненых солдат и возвращаться в пункт сосредоточения. Я выполнил приказание и по дороге обратно встретил полковую санитарную машину ГАЗ-66, передал медикам раненых, развернулся и рванул догонять полк.

Стрельбы и сопротивления противника еще не было. Полк двигался двумя колоннами по улице Богдана Хмельницкого, а затем Первомайской.

Бой начался примерно в 14:00. Чеченские боевики, изучив обстановку, выдвинули свои отряды и, окружив нас, начали в упор стрелять по колонне из гранатометов, стрелкового оружия, а также бросать бутылки с зажигательной смесью. Всему отделению я приказал вести огонь через бойницы БМП, а сам стрелял стоя на сидении в башне.

Таким образом, отражая нападение боевиков в составе полка, мы оказались на площади Орджоникидзе и пытались повернуть на улицу Лермонтова или Чехова и наткнулись на пылающую разбитую БМП. Предполагая, что ведется прицельный огонь из орудия, я приказал механику-водителю загнать машину между двумя стенами нефтяного института.

Туда же встала БМП командира 2 батальона майора Шиловского И.П. Вместе вели огонь по боевикам. В ходе боя Иван Палыч спросил у меня, есть ли гранатомёты, но их не оказалось, кроме одной «мухи», не сработавшей при выстреле. У Ивана гранатомёт также не выстрелил, но позже все-таки «муха» сработала и повредила чеченский танк, который бил по нашим позициям из парка.

Отразив первую волну наступающих боевиков, комбат приказал мне забрать раненных и двигаться в район сосредоточения. Я сказал, что его не брошу и вообще ему не подчиняюсь. Но увидев раненых, а среди них были с тяжелыми ранениями, мне пришлось запросить по радиостанции командира полка, на тот момент уже подполковника Айдарова В. А. (раненного полковника Ярославцева А.А. уже эвакуировали).

Айдаров приказал мне вывезти раненых. Продолжая стрелять по противнику на большой скорости, маневрируя, уклоняясь от гранатометных выстрелов, мы прорвались к своим в лесополосу. Время было уже ближе к полуночи. Оставив раненых в медпункте, я доложил обстановку заместителю командира дивизии полковнику Никулину В.А. В свою очередь, он как-то удивился, спросив: «Ты как там оказался?» Кажется, я ему ответил, что просто не мог иначе.

Второй день 01.01.1995 г.

Утром заместитель командира по воспитательной работе подполковник И.В.Станкевич собрал личный состав оставшегося полка и отдал приказ на выдвижение в Грозный для усиления и обеспечения воюющего полка в составе нескольких БМП и двух Уралов (с боеприпасами и топливозаправщика), а также начальника артиллерии подполковника Валерия Рязанова.

Перед выдвижением я предупредил Игоря Валентиновича, что боевики могут мелкими группами атаковать нашу колонну. Так оно и случилось. На улице Первомайской подбили мою БМПшку и идущий за ней танк. Со мной в экипаже БМП следовали капитан Спиридонов командир роты связи, прапорщик Виталий Постыкин, техник роты связи, прапорщик Сергей Ольшаков, старшина роты материального обеспечения, еще два прапорщика, не помню их фамилии и 3 или 4 бойца.

Кто-то крикнул (кажется, это был С.Ольшаков) Товарищ майор! Что делать? Я приказал открыть задние двери БМП, покинуть БМП, залезть под машину, выставить автоматы между катками и вести огонь. Тем временем эвакуировал раненых Постыкина, и еще одного прапорщика, водителя топливозаправщика, а также механика-водителя танка, выбравшегося из машины по пояс голый из-за горевшей одежды. В это время в танке сдетонировали боеприпасы, башню оторвало и танк сгорел. Всех пострадавших на топливозаправщике отправили в тыл.

Капитану Спиридонову приказал выстрелить из гранатомета в окно второго этажа, откуда по нам велся огонь. В результате выстрелом гранатомета огневая точка была уничтожена, а из окна выпал боевик. Остальные бандиты отступили. В это время наша колонна ушла дальше. По радиостанции я доложил обстановку командиру полка и заместителю командира дивизии.

Не могу сказать, сколько прошло времени с начала боя, но тут откуда-то появилась БМП-2 с пробоиной в борту с большой арбуз. В ней находились два лейтенанта, ничего не понимающих в обстановке.

И опять задают вопрос: «Что делать?». БМП, как ни странно, была на ходу. Я собрал бойцов с подбитых машин, и мы продолжили вести огонь по боевикам. Неожиданно появилась еще одна БМП. Это был старший прапорщик Григорий Кириченко. Я принял решение выводить личный состав группы из-под огня и прорываться к своим.

Старшему прапорщику Кириченко Г.С. приказал двигаться только на первой передаче по правой стороне улицы, придал ему 10-12 солдат, С остальными бойцами спешились и шли по левой стороне улицы, тщательно осматривая дома. Где-то через 300-350 метров Кириченко увеличил скорость и убыл в неизвестном направлении. Я продолжал движение с одной машиной.

В конце улицы Первомайской мы встретились с воинами сибирской 74 бригады на БМП-3 и одним танком, которые на всякий случай бросили в нас ручные гранаты.

Появились раненые в ноги. А из окон 9-этажного дома по нам стреляли из стрелкового оружия. Мы в ответ по ним. Увидев это, сибиряки развернули орудия и всей мощью открыли огонь по этому дому. Я пытался узнать у механик-водителя танка фамилию командира, давшему команду бросить в нас гранаты, но из-за стрельбы, шума и рева моторов не расслышал, только помню, что майор.

Когда мы увидели своих — сели на нашу БМП и вышли к мосту через Нефтянку, где были наши саперы и минометчики. У нашей БМП закончилось топливо. Я погрузил раненых на ГАЗ-66 минометной батареи и отправил их в полковой медицинский пункт.

Первого января в расположение полка вернулись 11 боевых машин пехоты, привезли еще живого подполковника Перепелкина, который скончался на операционном столе, убитого лейтенанта Захарова, командира взвода связи батальона. Подполковник Игорь Станкевич принял решение укомплектовать БМП прибывшими десантниками. Я оказал ему необходимую помощь. Станкевич возглавил отряд и повел его в бой.

1 января 1995 года в газетах Самары прошла информация о том, что 81 полк разбит, от полка остался 1 офицер и 10 солдат. Десятки солдат и офицеров числились пропавшими без вести, в том числе начальник штаба полка подполковник Семен Бурлаков, заместитель начальника штаба майор Василий Скирда, заместитель командира 1 батальона по воспитательной работе майор В.Шашков командир 1 мотострелковой роты капитан Александр Березуцкий, командир 4 мотострелковой роты капитан Юрий Яровицкий, командир 5 мотострелковой роты капитан Александр Зражевский со своим личным составом, был ранен командир 2 батальона Иван Шиловский. Не было известий о многих (примерно о трехсот) военнослужащих.

Родные и близкие в Рощинском не знали кому верить. В поселке была гнетущая обстановка. Жены были в истерике. Моя жена отказывалась верить, так как я отвечал за учет личного состава, значит кто-то должен был посчитать солдат и офицеров.

2 января 1995 года на тыловой пункт управления вернулась часть подразделений. Мы стали считать потери. Данные были очень противоречивые. Вернулся майор Скирда с 30 солдатами. Василий во время боя, который он вел на площади Орджоникидзе, потерял шапку и некоторое время ходил в шлемофоне.

4 января пришли сведения о Семене Бурлакове, что он находится раненый во Владикавказском госпитале. Вышел на связь капитан Ю.Яровицкий, который воевал со своей ротой в больничном городке вместе с уральским полком.

3 января прилетели офицеры штаба округа во главе с полковником А.А.Куприяновым. Некоторое время обязанности начальника штаба исполнял майор Ю.Захряпин. С 3 по 5 января проводили переформирование остатков полка с целью нового наступления. Полковник Куприянов привез нового начальника штаба полка майора Игоря Александренко.

5 января полк вновь вошел в Грозный. Благодаря действиям отряда подполковника И.Станкевича и занятым им позициям на перекрестке улицы Первомайской и проспекта Богдана Хмедьницкого, полк сумел выполнить поставленную задачу.

Подразделения закрепились на консервном заводе, на котором я встретил Игоря Станкевича. Замполит был болен, сильно простужен, но из боя не выходил, руководил десантниками, которые понимали его с полуслова.

Здесь хотелось бы рассказать историю рядового Андрея Соколова, военнослужащего 723 мотострелкового полка. Я о нем писал статью в газету «Солдат Отечества» Приволжского военного округа под названием «Русский солдат Андрей Соколов».

Для пополнения 81 полка в декабре 1994 года было сформировано подразделение 723 мотострелкового полка (пгт Марковский Пермского края), которое к новому году прибыло в поселок Рощинский. Одну роту возглавлял капитан Виктор Сидоренко.

К 4 января батальон прибыла в Грозный и на бронетранспортерах была направлена к месту дислокации 81 полка. По дороге машины попали в засаду и были расстреляны боевиками. Капитан Виктор Сидоренко погиб, солдаты в панике и суматохе под огнем повыпрыгивали из бронетранспортеров и разбежались. Частично спрятались в подвалах домов и просто в случайных укрытиях. Многие погибли. Рядовой А.Соколов с несколькими товарищами сумел спрятаться в подвале одного из домов, что спасло им жизнь.

Несколько суток Соколов днем отсиживался в подвалах, а ночью брел в надежде встретить своих российских воинов. Андрей не бросил оружия и не сдался в плен боевикам. В подвалах домов было много консервированных овощей и другого продовольствия, что помогло выжить и не страдать от голода. Однажды ночью он неожиданно вышел на группу боевиков, сидевших возле костра. Не раздумывая, всех расстрелял из автомата и бросился бежать. Бежал, пока не убедился, что нет погони и выстрелов.

Опять сидел в подвале, потом во дворе одного из домов заметил танк и несколько солдат. Несколько дней был с ними. Бойцы решили пообедать, разожгли костер и стали греть консервы с тушенкой, сели вокруг костра. Один из танкистов попросил Андрея достать из танка хлеб. Когда он залез в башню за хлебом, во двор прилетела мина и попала прямо в костер. Все бойцы погибли. Когда Андрей вылез из танка, увидел страшную картину. Снова пошел искать своих.

Через некоторое время увидел БТР с эмблемой ВВ и бойцов рядом с ним. В течение дня наблюдал за ними, боялся нарваться на противника. В конце концов вышел к ним. Бойцы отнеслись к нему подозрительно, отобрали автомат и стали допрашивать его с какой он части. Андрей ответил, что с 81 полка. Это единственное, что он знал. На вопрос кто у него командир роты, ответить не смог. Его связали и поместили в разрушенный дом до выяснения обстоятельств.

Вскоре рядом случайно оказался подполковник И.Станкевич с десантниками, будучи в рейде. Вэвэшники обратились к нему и показали подозрительного солдата, который не знает своих командиров. Станкевич подробно опросил его, приказал развязать, вернуть автомат и забрал с собой на консервный завод.

Когда я с начальником штаба майором И. Александренко прибыл на консервный завод, рядовой А. Соколов нес службу по охране штаба полка и строго у всех спрашивал пароль и отзыв. После беседы Александренко приказал зачислить его в списки личного состава части и назначить на должность стрелка в комендантский взвод.

Так Андрей стал солдатом 81 гвардейского мотострелкового полка. С Игорем Александренко мы жили в одном помещении на консервном заводе. Воды не было совсем. Андрей Соколов утром из цехов завода приносил нам две трехлитровые банки виноградного сока. Благо готовой продукции было много и стояла она свободно. Мы первоначально удивились, зачем. Андрей просто сказал, мол одну умыться, а другую на завтрак.

Андрей поразил нас своей бесхитростностью и обыкновенным характером русского солдата, способным преданно нести воинскую службу. И имя, и фамилия у него была как у героя Шолохова в романе «Судьба человека». Впоследствии мы с ним проехали на БМП по Грозному. Он по памяти показал места, улицы и дома, где он пробирался, пережидал и шел к своим.

К сожалению, не знаю, получил ли он награду. Я подготовил на него наградной лист на медаль «За отвагу». К моменту его увольнения она не пришла. А потом меня направили к новому месту службы. ОН достоин этой награды.

В один из дней начальник вещевой службы капитан Александр Волынкин организовал для личного состава полка баню, даже была предусмотрена сауна. Практически первый раз за месяц мы помылись, было выдано свежее белье. До сих пор эта баня вспоминается как самое приятное событие. Спасибо Александру.

Мой друг и коллега майор Якуб Мухамедов, начальник разведки полка на совещании получил задачу взять три танка в танковом батальоне и стрельбой прямой наводкой уничтожить боевиков в Доме печати. Это здание находилось в центре перекрестка двух улиц и боевики своей стрельбой очень мешали продвижениям наших подразделений.

Утром Якуб получил три танка. Получилась одна заминка - в танке предусмотрены места только для членов экипажа. Танкисты заняли свои места и закрыли люки. Доложили, товарищ майор, мы готовы. Пришлось майору Мухамедову ехать на броне без прикрытия, прятаться за башней, так как стреляли по танкам все кому не лень, в том числе и наши подразделения из внутренних войск.

Наверное, военное счастье помогло Якубу остаться живым. Три танка с честью выполнили задачу. Боевики сыпались с этажей Дома печати как тараканы, что помогло воинам воздушно-десантных войск штурмовать и захватить здание.

Когда майор Мухамедов вечером вернулся в расположение штаба полка, у него был сорван голос, Якуб был черный от копоти и огня. Полковник м/с Улунов, начальник медицинской службы армии, проверяя своих врачей, подарил мне канистру медицинского спирта «на всякий случай». Я налил Якубу граненый стакан спирта. Он спросил, что это. Я сказал: - Пей, это вода. Он выпил, я постелил ему бушлат на снарядный ящик и положил его спать. Якуб уснул и проспал всю ночь. Мы часто вспоминаем с ним этот случай.

Примерно 9 января 1995 года я был вызван в Моздок для опознания погибших военнослужащих полка. В Моздок прибыли два офицера отдела кадров 2 гвардейской танковой армии и они решили привлечь меня к выполнению этого задания.

По прошествии времени я уже не помню их фамилий. На боевой машине пехоты я с одним солдатом прибыл в Моздок. Мы были в бронежилетах и в касках, с автоматами. Прибыли к вечеру, припарковали БМП возле столовой и зашли с ним поужинать. Увидели офицеров в рубашках, они посмотрели на нас со снисходительной улыбкой, что мы в Моздоке делаем в бронежилетах чумазые и грязные. Но мы не обращали внимания. На следующий день я нашел этих офицеров и представился им. Мне налили стакан коньяка. Я был несколько удивлен, почему с утра. Мне объяснили, что надо опознать военнослужащих, которые находятся в морге и тебе надо этим заняться, так как они их в лицо не знают.

Я отправился в морг, который представлял из себя несколько штабных палаток, был огражден колючей проволокой и охранялся от случайных людей и родителей, которые вероятно знали, что там лежат погибшие воины. Для опознания необходимо было составить документ и заверить его печатью, что это действительно тот человек, который указан. У меня с собой была полковая гербовая печать. В общежитии я представился командиру дивизии генерал-майору Н.Д.Сурядному, который мне дал указание в первую очередь оформить и отправить тело подполковника Эдуарда Перепелкина. Рядом с комдивом находился раненый подполковник Виктор Ситников, командир батальона связи.

В одной из палаток находился штаб, в котором сидел начальник морга, человек в белом халате, с бородой и довольно нетрезвый. Мне дали одного прапорщика и несколько солдат в полуобморочном состоянии для разборки тел.

Надо отметить, что перед боем всем солдатам и сержантам была дана команда подготовить медальоны, то есть гильзы, в которые заложить записки с фамилией, именем, званием и другими сведениями. Некоторые воины это сделали, но многие, считаясь с суеверием, проигнорировали. Кое-кто поменялся бушлатами и брюками, на которых были написаны фамилии.

Таким образом я приступил к этой очень неприятной работе. В первой же палатке я обнаружил тело подполковника Перепелкина, которому на руки и на ноги привязал в Грозном сделанные из общевойскового защитного комплекта записки с указанием его данных. Спросил, почему тело не отправлено. Оказалось, что не хватает как раз документа листа опознания. В другой палатке в предбаннике стояло ведро, в котором стояла человеческая нога по колено. Увидев мой взгляд, сопровождающий солдат прикрыл ведро какой-то тряпкой.

Еще раз хочу подчеркнуть, что информация у меня имеется в основном со слов самих военнослужащих и других свидетелей, которых мы тщательно опрашивали и записывали их сведения. Очень большую информационную работу провел офицер оперативного отдела 2 гвардейской армии Николай Михайлович Макарин.

Необходимо рассказать о подвиге подполковника Семена Бурлакова, начальника штаба полка

Семен вел неравный бой на железнодорожном вокзале вместе с воинами майкопской 131 мотострелковой бригады.

2 января, когда заканчивались боеприпасы и топливо, подполковник Бурлаков принял решение выходить из города. Всех раненых и убитых военнослужащих Семен, сам, будучи раненным в бедро, приказал погрузить на три оставшихся БМП и дал приказ выдвигаться.

На маршруте эта колонна попала в засаду и выстрелами из гранатомётов была остановлена и уничтожена. Судьба многих воинов неизвестна. Сам Бурлаков упал с БМП и потерял сознание. Машина загорелась, он очнулся от боли, ему на руку стекала горящая масса.

Одновременно он услышал голоса боевиков, говорящих на украинском языке. Один из них был Сашко Билый (Александр Музычко). Они достали из внутреннего кармана бушлата Бурлакова пистолет ПМ и рассуждали, пристрелить его или нет. Кто-то из боевиков (Билый?) сказал, что нечего тратить патроны, сам подохнет. После чего они ушли.

Через какое-то время совсем стемнело, и Семен пополз, так как идти он не мог.

В бессознательном состоянии его обнаружила чеченская женщина, вызвала мужчин и его принесли в дом. Оказали первую помощь и через несколько дней отвезли на границу с Северной Осетией и сдали на блокпост внутренним войскам России. Таким образом Семен Бурлаков остался жив.

Здесь я бы хотел привести из Википедии пример отношения российских властей к своему флоту и вообще к вооруженным силам.

Бой у Чемульпо и Русско-японская война

С начала января 1904 года крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец» находились в нейтральном корейском порту Чемульпо в распоряжении российского посольства в Сеуле; в Чемульпо также находились корабли других стран (Англии, Франции, США и Италии).

8 февраля 1904 года японская эскадра под командованием контр-адмирала Уриу (2 броненосных крейсера: «Асама» и «Чиода», 4 бронепалубных крейсера: «Нанива», «Ниитака», «Такачихо», «Акаси»; 8 миноносцев) блокировала Чемульпо, чтобы прикрыть высадку десанта (около 2 тысяч человек) и не допустить вмешательства «Варяга». В тот же день «Кореец» отправился в Порт-Артур, но по выходе из порта был атакован миноносцами (две выпущенные торпеды (самоходные мины) не попали в цель), после чего вернулся на рейд. Японские корабли успешно высадили десант, русские — им не препятствовали.

9 февраля 1904 года командир «Варяга» Всеволод Фёдорович Руднев получил от Уриу ультиматум: до 12 часов покинуть порт Чемульпо (который, таким образом, становился трофеем японского флота и базой снабжения сухопутных войск, избавленных от угрозы с моря), иначе русские корабли будут атакованы на рейде. Руднев решил прорваться с боем в Порт-Артур, а в случае неудачи взорвать корабли. В полдень «Варяг» и «Кореец» вышли из Чемульпо. При выходе из порта русские корабли встретили японскую эскадру, занимавшую позицию за островом Пхамильдо.

Бой продолжался в течение часа. За это время «Варяг», согласно рапорту его командира, выпустил по противнику 1105 снарядов, «Кореец» — 52 снаряда (однако подсчёт оставшихся снарядов, извлечённых из корпуса корабля японцами после его подъёма, свидетельствует о существенном завышении этой цифры). «Кореец» применял дымовую завесу для защиты. Согласно рапорту командира «Варяга», огнём крейсера был потоплен один миноносец и повреждён крейсер «Асама», «Чиода» получил повреждения; противник предположительно потерял около 30 человек убитыми. Официальные японские источники и архивные документы не подтверждают ни попадания в японские корабли, ни каких-либо потерь.

Людские потери

«Варяг» после сражения.

• Убит дальномерный офицер мичман граф Нирод и 38 нижних чинов;
• ранены 3 офицера (тяжело — мичман Губонин, легко — мичманы Лабода и Балк) и 70 нижних чинов;
• контужен и ранен в голову командир капитан 1-го ранга Руднев.

Поэтому на общем собрании офицеров крейсера было принято решение затопить корабль, чтобы тот не попал в руки врага.

После эвакуации команды на корабли нейтральных стран «Варяг» был 9 февраля (по новому стилю) в 18 часов 10 минут затоплен: старший и трюмный механики совместно с хозяевами отсеков открыли кингстоны. «Кореец» был взорван. Также был затоплен российский пароход «Сунгари».

После русско-японской войны японское правительство создало в Сеуле музей памяти героев «Варяга» и наградило Руднева орденом Восходящего солнца.

После боя

В 13:35 Руднев отправился на «Талбот», где заявил его командиру о намерении уничтожить «Варяг» и перевезти команду на нейтральные корабли; получив согласие Бэйли, к «Варягу» стали прибывать шлюпки с иностранных кораблей с врачами, которые начали перевозить сначала раненых, а затем и остальную команду корабля на английский, французский и итальянский крейсера. Командир американской канонерской лодки, не имея указаний от руководства, отказался принимать русских моряков, в связи с чем Руднев отослал её шлюпку с врачом.

К 15:50 перевозка команды крейсера была завершена; по просьбе командиров иностранных судов, опасавшихся повреждения своих кораблей при взрыве (имевшей место согласно сообщению Руднева), было решено ограничиться затоплением «Варяга» путём открытия клапанов и кингстонов; при этом не проводились мероприятия, направленные на приведение вооружения и оборудования крейсера в непригодность. Командой был взят минимум вещей, тела погибших не эвакуировались и были оставлены на корабле. В 18:10 «Варяг», имея на корме продолжающийся пожар, опрокинулся на левый борт и лёг на грунт.

Военные почести в России

Члены экипажа крейсера «Варяг» с подарками на Знаменской площади. Санкт-Петербург. 1904 г.

После сражения 24 раненых русских моряка находились на лечении в Чемульпо, двое из них умерли. Ещё 11 раненых были приняты на лечение иностранными кораблями.

Затем экипажи русских кораблей были приняты на иностранные суда, о чём была достигнута предварительная договорённость перед затоплением «Варяга», и, дав обязательство не принимать участия в последующих боевых действиях, через нейтральные порты вернулись в Россию. В Одессу на пароходе «Малайя» 19 марта 1904 года прибыла первая группа матросов и офицеров, в количестве около 300 человек, а третья, и последняя, группа — 6 апреля.

Всего в Одессу было доставлено 30 офицеров и 600 матросов с крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец», а также 55 матросов с «Севастополя» и 30 казаков Забайкальской казачьей дивизии, охранявших русскую миссию в Сеуле. Из Одессы они проследовали на русских транспортных судах в Севастополь, а оттуда по линии Московско-Курской железной дороги в Петербург, через Симферополь, Москву и другие города. По всему маршруту морякам оказывался торжественный и трогательный приём.

16 апреля 1904 года они прибыли в Петербург и, выстроившись колоннами, промаршировали от Николаевского вокзала до площади Зимнего дворца. Здесь моряков-героев приветствовал император Николай II. Все они были приглашены на торжественный обед во дворец, где по этому случаю были приготовлены специальные обеденные приборы, которые после торжества были отданы морякам. В соборе Зимнего дворца был отслужен благодарственный молебен, в котором участвовал полный хор Придворной певческой капеллы (в обычное время разделённый на части между церквами нескольких императорских дворцов). Всем матросам «Варяга» в подарок от Николая II были вручены именные часы.

Вывод

Так царские власти отнеслись к подвигу русских моряков. Про царя нам в школах рассказывали, что это угнетатели русского народа.

А что сделало командование Приволжского военного округа, 2 гвардейской танковой армии и 90 танковой дивизии?

Расформировали дивизию с ее боевыми наградами, заслуженными в годы Великой Отечественной войны, расформировали 81 гвардейский мотострелковый полк. Генерал-майору Н.К.Сурядному принадлежат слова, обращенные к офицерам полка и многим другим, которые были прикомандированы в полк: «Чтоб вы там (в Грозном) все сгорели». Эти командиры способствовали нарушениям мер безопасности в 6 танковом полку в дни возвращения техники с войны. В результате чего при разгрузке боеприпасов взорвался танк в парке боевых машин и погиб солдат, прошедший всю Чечню.

Отправляя первый эшелон на Кавказ, командир дивизии лишил большинство офицеров всяких видов премии.

• После окончания чеченского похода начальника штаба полка подполковника Игоря Александренко Сурядный сослал в станцию Безречную Забайкальского военного округа, где он, став командиром полка в еще более дальнем гарнизоне Билитуй уволился из Вооруженных Сил.
• Майора Скирду Василия Александровича, заместителя начальника штаба он отправил на Сахалин, где тот скончался у себя в кабинете. Жена его, Вера Витальевна, не много не пережила мужа и умерла в поселке Рощинский.
• Майора Андрея Соколова, начальника службы ракетно-артиллерийского вооружения, блестящего интеллигентного офицера, обеспечившего боеприпасами полк в ходе кампании и потом списавшего десятки и сотни потерянных и сгоревших единиц стрелкового вооружения и оптических приборов, уволили как ненужную вещь.
• Майора Михайлова С.В. тоже направили в Безречную, оттуда в Таджикистан в миротворческие Силы и еще, чтобы не расслаблялся в станицу Шелковскую Чеченской Республики на 9 месяцев.

И это не полный список офицеров...

Это генерал Сурядный уволил Героя Российской Федерации старшего прапорщика Григория Кириченко, получившего ранение во время боя в Грозном. Только вмешательство Командующего войсками округа генерал-полковника А.И. Сергеева помогло восстановить его на службе. Это генерал Сурядный бил кулаком по лицу старшего прапорщика А.А. Халдарова, ныне покойного, за беспорядок в шинельном шкафу и увольнял военнослужащих-женщин по своей прихоти.

Тем не менее стоит отдать должное, воины гвардейского 81 мотострелкового полка в большинстве своем с честью и достоинством выполнили поставленную боевую задачу и заслужили те награды, которые им были вручены.

Благодаря неутомимой деятельности командира полка полковника Ярославцева Александра Алексеевича, а также Героя Российской Федерации полковника Станкевича Игоря Валентиновича, спустя несколько лет почти все военнослужащие полка были награждены боевыми орденами и медалями. Именем 81 гвардейского мотострелкового полка названа средняя школа в поселке Рощинском Волжского района Самарской области, откуда начинался новый боевой путь полка, где установлен обелиск героическим воинам. Ежегодно ветераны полка 1 января встречаются у этого обелиска и вспоминают подвиг мотострелков в новейшей истории России.

К сожалению, Александр Алексеевич Ярославцев преждевременно ушел из жизни из-за обострения болезни от коронавируса. Мы храним в сердцах светлую память об этом героическом офицере и порядочном человеке, нашем командире.

Вечная слава воинам гвардейского 81 мотострелкового полка!